Георгий Виноградов

•  дискография
•  участие в альбомах

Петь Георгий Павлович начал рано. Но сказать, что сразу же полюбил пение, — значит, погрешить против истины, поскольку его первой «концертной площадкой» был клирос одной из церквей Казани (где жила тогда семья Виноградовых), а «творческим стимулом» — тяжелая рука отца, непременно желавшего, чтобы все его дети пели в церковном хоре. Павел Васильевич Виноградов — отец будущего певца — не был особенно набожным. Все его дети обладали великолепным слухом и были очень музыкальны, а на то, чтобы дать им музыкальное образование, денег не хватало. Но, как ни ограничен и однообразен был церковный репертуар, музыкальную грамоту, основы акапельного пения Георгий Павлович получил именно в церковном хоре.

А потом музыка его увлекла. Учение в школе первой ступени совпало у него с поступлением в клуб самодеятельности железнодорожников. Там Георгий Павлович начал учиться игре на скрипке. Смерть отца и нужда в семье заставили его бросить школу. Он поступил на телеграфно-эксплуатационные курсы и, окончив их через год, стал телеграфистом на станции Казань.

Весной 1931 года Георгий Виноградов поступает на четвертый курс рабфака и одновременно становится вольным слушателем Восточного музыкального техникума в Казани, где учится у профессора народного артиста СССР А. А. Литвинова (скрипка, затем альт).

В семейном альбоме Виноградовых и сейчас хранится твердая пожелтевшая фотография, на которой запечатлены четверо выпускников этого техникума. Альт — Виноградов.

После окончания рабфака Георгий Павлович направляется в Москву для учебы в Военной академии связи. Это время и совпадает с началом его увлечения пением. Но вообще-то, где бы ни учился и где бы ни работал Георгий Павлович, музыка занимала главное место в его жизни.

Еще не избрав пение своей профессией, будучи еще самодеятельным певцом, он неоднократно занимает первые места и получает первые премии на городских смотрах и олимпиадах вокалистов.

Встреча с профессором консерватории Н. Г. Райским определила жизненный путь Виноградова. Георгий Павлович подает рапорт об увольнении из академии. После долгих объяснений и разговоров начальник академии наконец дал на это разрешение. «Но, — сказал он, — отпускаю с одним условием — пой хорошо!»

В то время в Москве при консерватории была создана Татарская оперная студия, куда как уроженца Казани и зачислили Виноградова.

И вот тут он встретился с замечательным человеком и педагогом, чья роль в жизни певца оказалась огромной, — с М. Л. Львовым. Виноградов до сих пор говорит о Львове с благодарностью и теплотой: «Большой мастер, сам замечательный певец, а какой учитель! Мог выжать из человека все!»

М. Львов предложил тогда Виноградову попробовать свои силы на Первом Всесоюзном конкурсе вокалистов.

«Первый Всесоюзный! Даже страшно было подумать!» — признается сейчас Георгий Павлович. Но за работу он принялся немедленно. Вместе с Львовым готовили репертуар, а он был достаточно обширен: и арии из опер, и романсы, и русские народные песни. Репетировали днем и ночью, придирчиво отрабатывали каждую ноту.

И вот 21 декабря 1938 года Первый Всесоюзный конкурс вокалистов начался. Сколько было тревог, волнений — собрались лучшие певцы со всей страны! Председателем жюри была народная артистка Советского Союза В. В. Барсова.

Помещение ВТО, где выступали певцы, не отапливалось, зрители сидели в шубах, а у артистов изо рта шел пар.

Виноградов вспоминает: «Во время первого тура — сам я уже спел — стою за кулисами и слушаю, как выступают другие певцы. Переступаю с ноги на ногу и от холода похлопываю себя по-извозчичьи руками по бокам. Вдруг подходит ко мне один из членов жюри, народный артист Республики Сергей Иванович Мигай, и говорит: «Что, замерз? Холодно? Ничего, ничего! У тебя на морозе очень хорошо звучит голос».

Прошел первый тур, второй и наконец 7 января 1939 года — третий, заключительный.

Композитор Вано Мурадели в «Вечерней Москве» тогда писал:

«Последний тур конкурса вокалистов начался вчера в Большом зале консерватории выступлением солиста Всесоюзного радиокомитета Г. П. Виноградова. Этот молодой певец (лирический тенор) наделен многими прекрасными качествами. Прежде всего — это умный певец, знающий хорошо свои вокальные ресурсы и никогда не пытающийся перейти пределы своих возможностей...

Он всегда верен художественному чутью, не форсирует звук, не сгущает его.

Вторая черта его дарования — тонкое понимание им исполняемого произведения и большое разнообразие оттенков.

Виноградов — певец несомненно камерного плана».

Так же оценила дарование Виноградова и профессор М. Неменова-Лунц в своей статье в «Известиях»:

«Г. П. Виноградов обладает небольшим, но приятного тембра лирическим тенором, которым владеет с большим умением. Отсутствие форсировки, чистая интонация, хорошая дикция, вкус и подлинная музыкальность».

И вот Виноградов — один из десяти лауреатов Первого Всесоюзного конкурса вокалистов.

А дальше? Дальше снова работа. И всегда — кропотливая, вдумчивая, с полной отдачей сил, работа, которую впоследствии с такой благодарностью оценили слушатели.

В июне 1941 года по призыву он явился в райвоенкомат. Солдат как солдат: смена белья, деревянная ложка, жестяная кружка. И вдруг комиссар военкома­та сказал: «А ты, Виноградов, пойдешь петь!»

Как все-таки крепко нужно было верить в нашу победу, чтобы и в самые пер­вые, в самые трудные дни войны подумать о песне!

В начале войны был мобилизован весь Госджаз Союза ССР, солистом кото­рого был Виноградов. Этот музыкальный коллектив влился как фронтовая бри­гада в ООПОНКО. Нашим современникам аббревиатура ООПОНКО, пожалуй, покажется странной, а тогда все знали, что это — отдельный образцово-показательный оркестр Наркомата сборсны. Руководителем его был Семен Алек­сандрович Чернецкий.

Солистом этого нового коллектива и стал Георгий Павлович Виноградов, он работал в оркестре в течение двух с половиной лет, но каких! Это было время тяжелейших боев с врагом: Западный, Белорусский, Волховский, Брянский фронты... Концерты артистов проходили на передовых позициях. И как гроз­ный аккомпанемент к песням звучали орудийные раскаты, свист бомб и грохот взрывов.

Бывало и такое...

Западный фронт. Две деревни, Большие Голубки и Малые Голубки, разделяет неширокая речка. По одну сторону реки — наши, по другую — фашисты. На поляне, на самом берегу, идет обычный фронтовой концерт. Фашисты молчат. Больше того — даже с интересом слушают. Вдруг к политруку актер­ской бригады подходит комиссар стоящей в деревне воинской части и тихо говорит: «Предупредите, когда начнется последний номер».

И вот звучит заключительная песня, последний аккорд — и раздается грозный приказ комиссара: «Срочно в укрытие!» Поляна мгновенно опусте­ла — тут уж не до аплодисментов! И в тот же миг на то самое место, где только что шел концерт, обрушилась едва ли не сотня мин.

Год 1943-й. Группа артистов — Лидия Русланова, Михаил Гаркави и Ге­оргий Виноградов, тогда уже солист Краснознаменного ансамбля песни и пляс­ки, — летит с концертами в осажденный Ленинград. Добрались до станции Хвойная — и остановка. Ждут, когда в небе, черном от фашистских истребите­лей, возникнет хоть какой-нибудь просвет. От самолета — ни на шаг. Вдруг истребители исчезают. Пилот торопит: «Скорей, скорей!» Взлетают, но... в небе снова фашисты. Наш самолет летит на бреющем. Волны Ладоги плещут почти в его брюхо. Но вот и Ленинград. Под бомбежками, под обстрелами дают артисты свои концерты для измученных, но несдающихся ленинградцев, лица которых светлеют, когда звучат привезенные с Большой земли песни.

В самом начале войны одно время бытовало такое мнение: мол, нельзя петь солдатам песни, напоминающие им о мирных днях и мирных радостях, — дескать, такие песни их расслабляют.

Но жизнь опровергла это мнение. Солдатам нужны были разные песни. И те, которые звали их в бой, и те, что напоминали им о недавнем мирном счастье, на которое посягнули фашисты.

Виноградов пел именно такие песни, и пел так, что песня брала за душу русского солдата.

И даже старое довоенное танго звучало в исполнении Г. Виноградова теперь , по-новому: все это будет — и темные липовые аллеи, и желтый свет фонарей 1 на танцплощадке, и нежная музыка, и рука любимой на твоем плече, солдат... Ты завоюешь это счастье.

Как-то после концерта к Георгию Павловичу обратился один из команди­ров: «А мирный-то свой репертуар еще не забыли? Можете прямо сейчас спеть мой самый любимый романс «Я встретил вас»?» Пианист сел за рояль, и Виноградов запел. Запел так, что зачарованные слушатели вникали в каждый звук. Потом он спел арию Ленского, романс Рахманинова. А когда кончил, раз­дался шквал аплодисментов. Солдаты хлопали и певцу, и тому большому искусству, которое они тоже защищали.

С тех пор и старинные русские песни, и классические романсы заняли место рядом с советской песней во фронтовом репертуаре Г. Виноградова. И, что бы ни исполнял артист, в каждое произведение он вкладывал всю свою душу. Вот почему так верили его песням. Верили, что враг будет разгромлен, что победа недалека, что Родина будет свободна и что любимые обязательно дождутся. А чтобы песня звучала столь убедительно, певец должен обладать огромным мастерством. Не сразу Виноградов добился такого мастерства.

Год 1944-й. Вспоминает бывший член Военного совета Краснознаменного Балтийского флота вице-адмирал Николай Константинович Смирнов:

«В день приезда в Хельсинках выступал ансамбль песни и пляски Красной Армии. Огромный зал набит посетителями...

Первый номер программы концерта был принят сдержанно. Это, пожалуй, было в традиции финнов, умеющих сдерживать свои чувства... Но чем дальше шел концерт, чем темпераментнее становились выступления ансамбля, тем силь­нее волновался зал. Сначала усиленные аплодисменты раздавались на задних креслах, где зрители были попроще. Потом пришли в восторг и наиболее сдер­жанные зрители первых рядов. В зале слышались возгласы одобрения на русском языке...

Но вот на сцену вышел артист Виноградов. Он запел популярную тогда песенку «Темная ночь». Зал замер: ни кашля, ни вздоха, казалось, слышно было биение взволнованных сердец рядом сидящих людей. Когда Виноградов закон­чил петь, воцарилась на несколько мгновений тишина. Ее вдруг прервали ры­дания женщин, а потом, заглушая их, раздалась восторженная овация всего зала. Она длилась несколько минут.

После концерта вышел на сцену, кажется, финский министр просвещения, чтобы поблагодарить участников концерта. Я не помню содержания всей его речи, но хорошо запомнил смысл и, пожалуй, дословное содержание последних его слов.

— Вы победили нас в этой войне силой своего оружия, —говорил он, — а сегодня вы, русские, победили нас силой своей культуры.

Да, в числе участников Великой Отечественной войны можно справедливо назвать и песню. Песню, которая с первых же грозных дней рядовым солдатом встала в строй бойцов и вместе с ними прошла всю войну — до самой Победы. Песня делила с солдатами горести и радости. Она подбадривала их веселой и озорной шуткой, вместе с ними грустила об оставленных любимых, делила с солдатами боль за растоптанную родную землю...

Песня напоминала солдатам о цветущих вишневых садах, о колосящихся золотых нивах, о заснеженных лесах и голубых озерах — о Родине, которую они защищали. Защищали, не жалея жизни.

И именно такие песни пел для солдат на фронтах Великой Отечественной войны певец Георгий Виноградов. Вот в этом-то и заключается нужность, не­обходимость творчества певца.

В последние годы войны и в послевоенные годы творческая жизнь Георгия Павловича тесно связана с коллективом Краснознаменного ансамбля песни и пляски, куда он был переведен в 1943 году. Концерты по всей нашей стране, гастроли в Европе.

А потом — сольные выступления, гастроли в Иране, Финляндии, Чехословакии, в Берлине. И почти из каждой страны — сувенир: альбом пластинок с записями романсов, арий из опер, песен в исполнении Виноградова.

А параллельно — большая и плодотворная работа на радио и на фабрике звукозаписи.

Пластинок с записями Виноградова — сотни, невозможно перечислить все арии, романсы, песни, которые были напеты им!

Попробую назвать хоть некоторых композиторов, чьи произведения ис­полнял Георгий Павлович: Бетховен, Шуман, Шуберт, Глинка, Чайковский, Римский-Корсаков, Даргомыжский, Мусоргский, Шапорин. И конечно же, песни — многих советских композиторов: Дунаевского, Блантера: Соловьева-Седого, Мокроусова и других.

Рассказать о пении мастера без звуковых иллюстраций — задача по плечу разве что большому писателю. Такому, например, как Тургенев. Как ярко, образно, ощутимо (как будто сам слышишь!) описал он в своих «Певцах» мастерство одного из них:

«Я, признаюсь, редко слыхивал подобный голос... в нем была и неподдельная глубокая страсть, и молодость, и сила, и сладость, и какая-то увлекательно-беспечная, грустная скорбь. Русская, правдивая, горячая душа звучала и дышала в нем, и так и хватала вас за сердце, хватала прямо за его русские струны».

Когда я читаю эти строки, я слышу пение Виноградова.

Почему? Постараюсь объяснить. У Виноградова нежный, чистый, лирический тенор с красивой тембральной окраской. Необыкновенная искренность, мягкость и интимность исполнения. Чистейшей лирики чистейший образец!

Но ведь песни и романсы, которые он пел, очень разные. В его репертуаре и игривые, шуточные песни — в них виделся разудалый, веселый парень, пел он и о трагедии покинутого влюбленного. Казалось бы, персонажи этих песен— разные люди. Но нет. У всех произведений, которые исполнял певец, герой один. И главная черта его — лиризм. Как каждый из нас, этот герой может быть и веселым и печальным, он может страдать и мечтать, а в какой-то момент может стать и несгибаемым борцом, а может и безутешно-трогательно оплакивать потерю возлюбленной. Да мало ли какие сложные ситуации уготавливает нам подчас судьба, и чего только не требует от нас жизнь! Но ведь характер остается характером. Меняется только настроение человека, состояние его души, меняются его мысли.

И все это очень тонко и образно передает Виноградов своим пением. Как? Что помогает ему? Природные данные? Безусловно! Голос, великолепная музыкальная память и, конечно, мастерство, которое пришло после трудной и кропотливой работы.

Цикл песен Шуберта «Прекрасная мельничиха» артист выучил наизусть за одну неделю. Но потом — восемь месяцев сложнейшей работы, прежде чем это произведение было вынесено на суд слушателей. Восемь месяцев шлифовки, осмысливания каждой фразы — и музыкальной и текстовой, — размышления над тем, как логически связать мелодию и стихи. Георгий Виноградов исключительно тонко умеет разбить музыкальную фразу, так чтобы полностью сохранить ее смысл и сочетать это со своими вокальными возможностями.

Разбить... Но бывает, что та же логика требует непрерывного пения, что музыкальный период очень длинен. И тут на помощь приходит умелое, натренированное дыхание. Не «поставленное»! Виноградов и его учитель М. Львов против этого термина, — именно — натренированное! На каждое произведение, на каждую фразу, на каждую ноту. «Можно, конечно, научить певца правильно дышать — говорит Георгий Павлович, — дать основы правильного дыхания. Но поставить дыхание раз и навсегда — нет! Нужно бесконечно тренировать его, искать свои способы то сохранить дыхание, а то прервать его... »

Финальная фраза романса Н. Римского-Корсакова «О, если б ты могла» очень продолжительна. И внутри ее много вокальных трудностей, а заканчивается она нежнейшим, медленно затихающим звуком. Исполняет ее Георгий Павлович легко, без всякого напряжения. И начинает он эту фразу без видимой подготовки: без слышимого вдоха и форсировки первого звука (что — увы! — так характерно для многих певцов). Он мягко «входит» в эту фразу.

Как певец достигает этого? У Георгия Павловича нет секретов. «Видите ли,—объясняет он,—мой учитель (М. Львов) говорил, что нельзя начинать петь с полным дыханием. «Видел ты, как рубят дрова? Сначала выдохнут, а потом опускают топор. Так и ты! Выпусти часть дыхания, только рассчитай для себя сколько, а потом пой. И тогда будут слышать, как ты хорошо поешь, а не как ты великолепно дышишь!»

Георгий Павлович поет, например, сложнейшую вокальную партию — арию парубка из оперы М. Мусоргского «Сорочинская ярмарка», и создается удивительное ощущение непрерывности звучания, ощущение цепного дыхания, возможного только в хоровом пении, когда один певец подхватывает другого, не давая мелодии ни на долю секунды прерваться.

А ведь это — Мусоргский, сложность которого и в том, чтобы речитатив тесно связать с вокалом, речь приблизить к музыке (или музыку — к речи?). Не многим певцам удавалось так замечательно исполнить Мусоргского: не речитатив и не чистый вокал, а полное сближение до слияния одного с другим. Георгию Павловичу это удалось.

Великолепным мастером — тактичным партнером, певцом, тонко чувствующим полифоническую ткань произведения, — проявляет себя Виноградов и в дуэтах. Одним из его постоянных партнеров был солист Большого театра заслуженный артист республики А. Иванов, великолепный баритон.

Акапельное пение — один из труднейших вокальных жанров, требующий от певца очень тонкого музыкального слуха. Отсутствие «опоры» — музыкального сопровождения — иногда приводит к тому, что певец «сходит» с тональности, теряет ее. Но слушаешь дуэт Виноградова и Иванова, исполняющих a capella романс М. Глинки «Светит солнышко», — и ни о каких трудностях не догадываешься. Певцы уверенно и свободно ведут сложнейшие партии, интонируя с необыкновенной чистотой. И опять — тонкая гармония, исключительный такт, желание подчеркнуть особенности и достоинства голоса партнера. И рояль, вступающий лишь в заключительной фразе романса, почти сливается с голосами певцов.

Среди записей Георгия Павловича много дуэтов. Но самый дорогой для пего — дуэт Ромео и Джульетты П. Чайковского, где он — Ромео, а партию Джульетты исполняет народная артистка Советского Союза В. В. Барсова, певица, с которой Виноградов был связан большой творческой дружбой.

С Барсовой Виноградов познакомился на радио. Певица искала партнера для записи цикла дуэтов из оперы Ш. Гуно «Ромео и Джульетта».

Первые пробы. Запись романса М. Глинки «Сомнение». И вдруг обнаруживается прекрасное сочетание нежнейшего колоратурного сопрано Барсовой и лирического тенора Виноградова.

Дальнейшая работа — и дальнейшая дружба. И вот одна из лучших записей — дуэт Ромео и Джульетты П. Чайковского. На конверте пластинки надпись: «Моему лучшему Ромео. В. Барсова».

«Для меня, — вспоминает артист, — Валерия Владимировна была не только великолепным партнером, замечательным другом, но и прекрасным педагогом. У нее я учился профессионализму, полной самоотдаче в работе, настойчивости и неудовлетворенности».

Среди огромного количества романсов, спетых Виноградовым, есть и малоизвестные. Как он сам говорит: «Всегда хотелось и слушателей познакомить с редкими романсами классиков, дать возможность шире узнать наше музыкальное богатство, и жаль было, чтобы ушли в небытие сокровища мировой культуры». В его репертуаре — малоизвестные романсы Аренского, Ляпунова, песни Бетховена, Визе.

Но Виноградов поет много и очень известных, популярных старинных и цыганских романсов. И поражает в его исполнении какая-то первозданность.

Кто только не пел, скажем, романсы «Милая» и «Очи черные»?! Редкий певец удерживался от того, чтобы не увлечься этакой псевдоцыганской надрывностыо, которая так далека от прекрасной, истинно народной цыганской песни!

У Виноградова все романсы — и старинные русские, и цыганские — звучат классически чисто, без подделки под страдания, а с искренним волнением и трепетом. И в этом, безусловно, понимание народного искусства, дань ува­жения ему. Но еще сказалось здесь влияние Н. Н. Кручинина — замечательного музыканта, редкого знатока цыганского фольклора и старинного романса.

Кручинин много раз слышал пение Виноградова и предложил ему поработать вместе. Он стал писать для певца первые строчки романсов, и Виноградов под руководством Кручинина начал разрабатывать сольные партии. Так они разучили целый цикл романсов.

И однажды в Большом зале консерватории они познакомили с ним слушателей. В первом отделении исполнялась популярная камерная музыка. А во втором убрали со сцены рояль, поставили стул, который занял с гитарой Кручинин, вышел на сцену Виноградов — и зазвучали забытые прекрасные русские и цыганские романсы, полные лирики, грусти, нежности и простоты. Это был вечер «возвращения к романсу».

А ведь долгое время старый русский и цыганский романсы были как бы в опале. Может быть, и потому, что, несмотря на прекрасных мастеров-исполнителей, слишком много появилось певцов, которые увидели в романсе только душещипательные, надрывно-тоскливые настроения. Кроме того, они этаким разухабистым исполнением пытались выжать из слушателя сострадательную слезу.

И вот, когда старинному романсу были вновь возвращены его чистота, лиричность и первозданность, он вновь занял свое место в репертуаре певцов.

Слушая записи романсов в исполнении Виноградова в сопровождении гитары Кручинина, поражаешься еще и необыкновенному созвучию голоса и инструмента. Но вот Виноградов поет под аккомпанемент баяна, рояля, фагота— и то же удивительное созвучие. Причина — в инструментальности голоса Виноградова, в умении перестроить голос, найти созвучие с тембром любого музыкального инструмента. Это зависело, конечно, не только от певца, но и от аккомпаниатора. Кстати, Георгий Павлович избегает этого слова, считая музыканта своим партнером, соавтором.

«Вот, помню,—говорит Виноградов,—исполняли мы с Александром Борисовичем Гольденвейзером романс Рахманинова «Ночи печальные». Это было после того, как он прослушав на художественном совете уже готовую запись этого романса, сделанную с другим музыкантом, вдруг сказал: «Запись неплохая... Но ведь пианист не понял вас. Давайте-ка попробуем...» И мы попробовали. И вышло несравненно лучше. И я так горжусь тем, что исполнял романс вместе с замечательным музыкантом профессором Гольденвейзером, и что мы понимали друг друга...»

Русская и советская классика, зарубежная классика... Но всегда рядом с ариями из опер и романсами в репертуаре Виноградова — советская песня. Камерные произведения и самый демократический жанр — песня. Ну, скажите, многие ли эстрадные певцы могут похвастаться столь многообразным репертуаром? А ведь Виноградов все-таки певец эстрадный! Просто в отличие от распространенного (к сожалению!) мнения об эстраде, как о чем-то «легком», эстрадный жанр в понимании Виноградова требует того же труда и той же ответственности, что и любое произведение классического жанра. И в этом глубокое уважение к слушателю, способному — по твердому убеждению певца — понять и оценить любое, даже самое сложное музыкальное произведение. В этом и мастерство певца, обладающего редким даром просто, но не упрощенно, доверчиво и бережно донести до слушателя не только тонкость и красоту эстрадной песни, но и все нюансы камерного произведения.

Как-то, прослушивая записи Виноградова, я случайно после классических романсов поставила на проигрыватель пластинку с песней «Хороши весной в саду цветочки». Жанры более чем разные. Но соседство камерного романса и эстрадной песни не прозвучало диссонансом, и потому, что герой песен Виноградова тот же, что и герой романсов, — нежный и чистый лирик, — и потому, что в исполнении песни чувствовалось то же мастерство, та же вдумчивость, которые всегда присущи Виноградову.

Поэтому так охотно отдавали ему свои песни композиторы.

Вот одна из них — «Школьный вальс» И. Дунаевского. Песни Дунаевского красивы, необыкновенно мелодичны и привлекают кажущейся легкостью, по они очень трудны для исполнения — для них требуется голос большого диапазона. Недаром песни Дунаевского редко звучат в репертуаре современных певцов.

На первом экземпляре нот «Школьного вальса» надпись: «Первому исполнителю Г. П. Виноградову. Спасибо! И. Дунаевский».

Георгий Павлович не только мастерски справился с вокальными трудностями, он сумел передать близкие всем нам чувства благодарности, любви и признательности первой своей учительнице. Он высказал ей все это от нас, слушателей.

Певец уходит со сцены по разным причинам. Главная же, конечно, — стареет голос. Но в последних записях Виноградова голос его звучит по-прежнему чисто, проникновенно и... молодо.

А на вопрос, почему он больше не поет, Георгий Павлович отвечает:

«Я навсегда запомнил совет моего старого учителя: не забудь уйти со сцены вовремя! Помни, никто и никогда не споет так, как он пел в молодости!»

И Виноградов сейчас целиком отдает себя педагогической деятельности. Он преподает во Всероссийской творческой студии эстрадного искусства. Его ученики поют по всей стране. А их мнение об учителе: «Великолепный педагог, замечательный музыкант! Только уж очень требователен и строг!»

Но ведь это прекрасно. В этом — надежда, что на смену нашим замечательным старым певцам придет не только талантливая, но и музыкально образованная, требовательная к себе молодежь.