℗ 1997 Company C.D.L.T.D. 174
(Модест Мусоргский — Иоганн Гёте — русский текст: Александр Струговщиков)
Жил, был король когда-то. При нём блоха жила. Блоха! Блоха! Милей родного брата Она ему была. Блоха, ха, ха, ха, ха, ха. Блоха. Ха, ха, ха, ха, ха. Блоха! Зовёт король портного. Послушай, ты, чурбан, Для друга дорогого Сшей бархатный кафтан! Блохе кафтан? Ха, ха, ха, ха, ха, ха. Блохе? Ха, ха, ха, ха, ха. Кафтан! Ха, ха, ха, ха, ха. Ха, ха, ха, ха, ха. Блохе кафтан? Вот в золото и бархат блоха наряжена, И полная свобода ей при дворе дана. При дворе хе-хе-хе-хе-хе блохе ха-ха-ха, Ха-ха-ха-ха-ха-ха-блохе. Король ей сан министра и с ним звезду даёт, И с нею и другие пошли все блохи в ход а-ха. И самой Королеве и фрейлинам ея От блох не стало мочи, не стало и житья ха-ха. И тронуть-то боятся, не то чтобы их бить, А мы, кто стал кусаться, тотчас давай душить. Ха-ха-ха-ха-ха ха-ха-ха, Ха-ха-ха-ха-ха ха-ха-ха-ха, А а-ха-ха ха-ха.
(Михаил Глинка — Нестор Кукольник)
Уймитесь, волнения страсти! Засни, безнадежное сердце! Я плачу, я стражду,- Душа истомилась в разлуке. Я плачу, я стражду! Не выплакать горя в слезах… Напрасно надежда Мне счастье гадает,- Не верю, не верю Обетам коварным: Разлука уносит любовь… Как сон, неотступный и грозный, Соперник мне снится счастливый, И тайно и злобно Кипящая ревность пылает… И тайно и злобно Оружия ищет рука… Минует печальное время, Мы снова обнимем друг друга. И страстно и жарко Забьется воскресшее сердце, И страстно и жарко С устами сольются уста. Напрасно измену Мне ревность гадает,- Не верю, не верю Коварным наветам! Я счастлив! Ты снова моя! И все улыбнулось в природе; Как солнце, душа просияла; Блаженство, восторги Воскресли в измученном сердце! Я счастлив: ты снова моя.
(народная песня — стихи: Дмитрий Садовников)
Из-за острова на стрежень, На простор речной волны Выбегают расписные, Острогрудые челны. На переднем Стенька Разин, Обнявшись с своей княжной, Свадьбу новую справляет И веселый и хмельной. А княжна, склонивши очи, Ни жива и ни мертва, Робко слушает хмельные, Неразумные слова. Ничего не пожалею! Буйну голову отдам! — Раздается по окрестным… Берегам и островам. Ишь ты, братцы, атаман-то Нас на бабу променял! Ночку с нею повозился — Сам наутро бабой стал… Ошалел… Насмешки, шепот Слышит пьяный атаман — Персиянки полоненной Крепче обнял полный стан; Гневно кровью налилися Атамановы глаза, Брови черные нависли, Собирается гроза. Эх, кормилица родная, Волга, матушка-река! Не видала ты подарков Oт донского казака!.. Чтобы не было зазорно Перед вольными людьми, Перед вольною рекою, — На, кормилица… возьми! Мощным взмахом поднимает Полоненную княжну И, не глядя, прочь кидает В набежавшую волну… Что затихли, удалые?.. Эй ты, Фролка-черт, пляши!.. Грянь, ребята, хоровую За помин ее души!…
(Александр Даргомыжский — Пьер-Жан Беранже — русский текст: Василий Курочкин)
В ногу, ребята, идите! Полно, не вешать ружья! Трубка со мной… проводите В отпуск последний меня. Был вам отцом я, ребята, Вся в сединах голова, Вот она, служба солдата! В ногу, ребята, раз, два. Грудью подайся, Не хнычь, равняйся! Раз, два, раз, два! Я оскорбил офицера, Молод и он оскорблять Старых солдат! Для примера Должно меня расстрелять. Выпил я, кровь заиграла, Дерзкие слышу слова! Тень императора встала! В ногу, ребята, раз, два, Грудью подайся, Не хнычь, равняйся, Раз, два, раз, два. Ты, землячок, поскорее К нашим стадам воротись. Нивы у нас зеленее, Легче дышать! Поклонись Храмам селенья родного! Боже! Старуха жива!.. Не говори ей ни слова! В ногу, ребята, раз, два, Грудью подайся, Не хнычь, равняйся!.. Раз, два, раз, два! Кто же там громко рыдает? А! я ее узнаю: Русский поход вспоминает, — Я отогрел всю семью. Снежной, тяжелой дорогой Нес ее сына… Вдова Вымолит мир мне у Бога! В ногу, ребята, раз, два, Грудью подайся, Не хнычь, равняйся!.. Раз, два, раз, два! Трубка, никак, догорела! Нет, затянусь еще раз. Близко, ребята, за дело! Прочь, не завязывать глаз! Целься вернее. Не гнуться. Слушать команды слова! Дай Бог домой вам вернуться! В ногу, ребята, Раз, два, раз, два!
(Михаил Глинка — Йозеф Кристиан Цедлиц — русский текст: Василий Жуковский)
В двенадцать часов по ночам Из гроба встает барабанщик; И ходит он взад и вперед, И бьет он проворно тревогу. И в темных гробах барабан Могучую будит пехоту; Встают молодцы егеря, Встают старики гренадеры, Встают из-под русских снегов, С роскошных полей италийских, Встают с африканских степей, С горючих песков Палестины. В двенадцать часов по ночам Выходит трубач из могилы; И скачет он взад и вперед, И громко трубит он тревогу. И в темных могилах труба Могучую конницу будит: Седые гусары встают, Встают усачи кирасиры; И с севера, с юга летят, С востока и с запада мчатся На легких воздушных конях Одни за другим эскадроны. В двенадцать часов по ночам Из гроба встает полководец; На нем сверх мундира сюртук; Он с маленькой шляпой и шпагой; На старом коне боевом Он медленно едет по фрунту; И маршалы едут за ним, И едут за ним адъютанты; И армия честь отдает. Становится он перед нею; И с музыкой мимо его Проходят полки за полками. И всех генералов своих Потом он в кружок собирает, И ближнему на ухо сам Он шепчет пароль свой и лозунг; И армии всей отдают Они тот пароль и тот лозунг: И Франция — тот их пароль, Тот лозунг — Святая Елена. Так к старым солдатам своим На смотр генеральный из гроба В двенадцать часов по ночам Встает император усопший.
(Антон Рубинштейн — Мирза Шафи — русский текст: Пётр Чайковский)
Клубится волною кипучею Кур, Восходит дневное светило; Как весело сердцу, душе как легко! О! если б навеки так было, О! если б навеки так было!.. Кубок полон мой, я впиваю с вином И бодрость, и радость, и силу; Ослепляет меня чудный блеск очей. О! если б навеки так было, О! если б навеки так было!.. Вот ночь наступает, природу с небес Светом кротким луна озарила, Но и в мраке сияет звезда любви. О! если б навеки так было, О! если б навеки так было!.. Если хочешь ты, чтоб душа моя Всю любовь в твои очи излила, Скорей приходи же, темно в ночи. О! если б навеки так было, О! если б навеки так было!..
(Роберт Шуман — Генрих Гейне — перевод: Афанасий Фет)
Во Францию два гренадера пошли, В России в плену они были, Но только немецкой достигли земли, То головы тут же склонили. Печальная весть раздалася в ушах, Что нет уже Франции боле, Разбита великая армия в прах, И сам император в неволе. И слёз гренадеры не в силах сдержать, Так горько то слышать им было! И молвил один: — О, как тяжко дышать! Как старая рана заныла! Другой промолвил: — Конец всему! С тобой бы я умер с печали! Но ждут там жена и ребята в дому, — Они без меня бы пропали. Что значат мне дети?! Что участь жены?! Душа моя выше стремится: Пусть по миру ходят, когда голодны! В плену император томится! Исполни ты просьбу, собрат дорогой: Когда здесь глаза я закрою, Во Францию труп мой возьми ты с собой, Французской засыпь там землёю. И крест мой почётный на сердце моё На красной положишь ты ленте, И в руку мою положи мне ружьё, И шпагу мне тоже наденте. Так буду лежать я во гробе своём, Как бы на часах и в молчаньи, Покуда заслышу я пушечный гром, И топот, и конское ржанье: На гроб император наедет тут мой, Мечи зазвенят отовсюду, И, встав из могилы в красе боевой, Спасать императора буду.
(сибирская народная песня — обработка: Вячеслав Каратыгин — вариант: Фёдор Шаляпин)
Прощай, радость, жизнь моя! Знать, уедешь без меня. Знать, один должон остаться. Тебя мне больше не видать, Ой, темна ночь, ой ноченька, Эх, да не спится. Сам не знаю почему Ты, девчоночка, меня Ты одна меня тревожишь, Одна решила мой покой, Ой, темна ночь, ой ноченька, Эх, да не спится. Вспомни, майский день, Как купаться вместе шли. Как ложились на песочек, На желтый на мелкой песок, Ой, темна ночь, ой ноченька, Эх, да не спится Ой талан, мой талан, Участь горькая моя, Поросло знать моё счастье Полынью горькой злой травой. Темна ночь, ноченька! Эх, да не спится! Полынь-горя не скосить, Ни конём его старавить, Знать, придётся по неволе Мне головушку сложить. Темна ночь, ноченька! Эх, да не спится!
(Григорий Лишин — Генрих Гейне — русский текст: Аполлон Майков)
Её в грязи он подобрал; Чтоб всё достать ей — красть он стал; Она ж в довольстве утопала И над безумным хохотала. И шли пиры… но дни текли — Вот утром раз за ним пришли: Ведут в тюрьму… Она стояла Перед окном и — хохотала. Он из тюрьмы ее молил: Я без тебя душой изныл, Приди ко мне! — Она качала Лишь головой и — хохотала. Он в шесть поутру был казнен И в семь во рву похоронен, — А уж к восьми она плясала, Пила вино и хохотала.
(Николай Римский-Корсаков — Александр Пушкин)
Духовной жаждою томим, В пустыне мрачной я влачился, И шестикрылый серафим На перепутье мне явился. Перстами легкими как сон Моих зениц коснулся он. Отверзлись вещие зеницы, Как у испуганной орлицы. Моих ушей коснулся он, И их наполнил шум и звон: И внял я неба содроганье, И горний ангелов полет, И гад морских подводный ход, И дольней лозы прозябанье. И он к устам моим приник, И вырвал грешный мой язык, И празднословный и лукавый, И жало мудрыя змеи В уста замершие мои Вложил десницею кровавой. И он мне грудь рассек мечом, И сердце трепетное вынул, И угль, пылающий огнем, Во грудь отверстую водвинул. Как труп в пустыне я лежал, И бога глас ко мне воззвал: Восстань, пророк, и виждь, и внемли, Исполнись волею моей, И, обходя моря и земли, Глаголом жги сердца людей.
(Леонид Малашкин — Григорий Лишин)
О, если б мог выразить в звуке (О, если б могла сказать в звуке) Всю силу страданий моих, В душе твоей стихли бы муки, И ропот сомненья затих. И я б отдохнул, дорогая, Страдание высказав всё, Я б отдохнул, дорогая, (И я б отдохнула, мой милый,) Страдание высказав всё, Я б отдохнул, дорогая, (И я б отдохнула, мой милый,) Страдание высказав всё, Заветному звуку внимая, Разбилось бы сердце твоё, Заветному звуку внимая, Разбилось бы сердце твоё!
(Софус Гердаль — Евгений Гребёнка — вариант: Фёдор Шаляпин)
Очи черные, очи жгучие, Очи страстные и прекрасные! Как люблю я вас! Какъ боюсь я вас! Знать, увидел вас я не в добрый час! Очи черные, жгуче пламенный! И манят они в страны дальние, Где царит любовь, где царит покой, Где страданья нет, где вражде запрет! Не встречал бы вас, не страдал бы так, Я бы прожил жизнь улыбаясь. Вы сгубили меня, очи черные, Унесли навеки мое счастье. Очи черные, очи жгучие, Очи страстные и прекрасные! Вы сгубили меня, очи черные, Унесли навеки мое счастье. Очи черные, очи жгучие, Очи страстные и прекрасные! Как люблю я вас! Какъ боюсь я вас! Знать, увидел вас я не в добрый час!
(народная песня)
Эх, вдоль по Питерской, по Тверской-Ямской, Да, ох, ой, по Тверской-Ямской да с колокольчиком Эх, едет миленький сам на троечке, Ох, едет лапушка да по просёлочкам. Эх, я в пирушке была, во беседушке, Ох, я не мёд пила, сладку водочку, Ох, сладку водочку со наливочкой, Да, эх, я пила, молода, из полуведра. Ой ой ой ой Эх, не лёд трещит, не комар пищит, Это кум до кумы судака тащит. Ох ох ох ох Ой, кумушка, да ты, голубушка, Свари куму судака, чтобы юшка была. Ох ох ох ох Ой, юшечка да с петрушечкой, Поцелуй ты меня, кума-душечка Ох, поцелуй, поцелуй, кума-душечка.
(народная песня)
Эй, ухнем, эй, ухнем! Еще разик, еще раз! Эй, ухнем, эй, ухнем! Еще разик, еще раз! Разовьем мы березу, Разовьем мы кудряву, Ай да, да, ай да! Ай да, да, ай да! Разовьем мы кудряву. Эй, ухнем, эй, ухнем! Еще разик, еще раз! Эй, ухнем, эй, ухнем! Еще разик, еще раз! Мы по бережку идем, Песню солнышку поем, Ай да, да, ай да! Ай да, да, ай да! Песню солнышку, поем! Эй, ухнем, эй, ухнем! Еще разик, еще раз! Эй, ухнем, ей, ухнем! Еще разик, еще раз! Эх ты, Волга, мать-река, Широка и глубока, Ай да, да, ай да! Ай да, да, ай да! Широка и глубока!
(Антон Рубинштейн — Александр Пушкин)
Сижу за решеткой в темнице сырой Вскормленный в неволе орел молодой. Мой грустный товарищ, махая крылом, Махая крылом, Кровавую пищу клюет под окном. Клюет и бросает, и смотрит в окно, Как будто со мною задумал одно. Зовет меня взглядом и криком своим И вымолвить хочет: Давай улетим! Мы вольные птицы; пора, брат, пора! Туда, где за тучей белеет гора, Туда, где синеют морские края, Туда, где гуляет лишь ветер… да я! Давай улетим… пора, брат, пора, Пора, пора, ах! Сижу за решеткой в темнице сырой…
(Жюль Массне — Луи Галле — русский текст: Александра Горчакова)
О, где же вы, дни любви, Сладкие сны, Юные грезы весны? Где шум лесов, пенье птиц, Где цвет полей, Где серп Луны, блеск зарниц. Все унесла ты с собой И солнца луч, и любовь, и покой. Все, что дышало тобой, лишь одной. О, где же вы, дни любви, Сладкие сны, Юные грезы весны? В сердце моём нет надежд и следа И навсегда все, все прошло.
(Александр Даргомыжский — стихи: Валериан Ширков)
Оделась туманами Сиерра-Невада, Волнами играет кристальный Хениль, И к берегу веет с потока прохлада, И в воздухе блещет сребристая пыль! Сребристая пыль! Прозрачные бездны эфира Луной и звездами горят! Открой мне вентану, Эльвира, Минуты блаженства летят! Уснул ли Идальго докучный? Спусти мне с узлами снурок! Со мною кинжал неразлучный И смертного зелия сок! Не бойся, цвет милый Гренады! Вентану за мной закрой; Пускай нам поет серенаду И плачет кортехо младой! Оделась туманами Сиерра-Невада, Волнами играет кристальный Хениль, И к берегу веет с потока прохлада, И в воздухе блещет сребристая пыль! Сребристая пыль!
(Николай Маныкин-Невструев — стихи: Николай Некрасов)
Я лугами иду — ветер свищет в лугах: Холодно, странничек, холодно, Холодно, родименькой, холодно! Я лесами иду — звери воют в лесах: Голодно, странничек, голодно, Голодно, родименькой, голодно! Я хлебами иду — что вы тощи, хлеба? С холоду, странничек, с холоду, С холоду, родименькой, с холоду! Я стадами иду: что скотинка слаба? С голоду, странничек, с голоду, С голоду, родименькой, с голоду! Я в деревню: мужик! ты тепло ли живешь? Холодно, странничек, холодно, Холодно, родименькой, холодно! Я в другую: мужик! хорошо ли ешь, пьешь? Голодно, странничек, голодно, Голодно, родименькой, голодно! Уж я в третью: мужик! что ты бабу бьешь? С холоду, странничек, с холоду, С холоду, родименькой, с холоду! Я в четверту: мужик! что в кабак ты идешь? С голоду, странничек, с голоду, С голоду, родименькой, с голоду! Я опять во луга — ветер свищет в лугах: Холодно, странничек, холодно, Холодно, родименькой, холодно! Я опять во леса — звери воют в лесах: Голодно, странничек, голодно, Голодно, родименькой, голодно! Я опять во хлеба, Я опять во стада
(народная песня — стихи: Николай Некрасов)
Жило двенадцать разбойников, Жил Кудеяр-атаман, Много разбойники пролили Крови честных християн. Господу Богу помолимся, Древнюю быль возвестим! Так в Соловках нам рассказывал Инок честной Питирим. Много богатства награбили, Жили в дремучем лесу, Сам Кудеяр из-под Киева Выкрал девицу-красу. Днём с полюбовницей тешился, Ночью набеги творил, Вдруг у разбойника лютого Совесть Господь пробудил. Бросил своих он товарищей, Бросил набеги творить, Сам Кудеяр в монастырь ушёл Богу и людям служить. Господу Богу помолимся, Будем ему мы служить, За Кудеяра-разбойника Господа Бога молить.
(Михаил Строкин — церковный текст)
Ныне отпускаешь раба Твоего, Владыко, По слову Твоему, с миром, Ибо видели очи мои спасение Твое, Которое Ты уготовал пред лицем всех народов, Свет к просвещению язычников И славу народа Твоего Израиля.
(Александр Гречанинов — церковный текст)
Хор: Слава Тебе Господи, слава Тебе. Рцем вси от всея души, и от всего помышления нашего рцем. Хор: Господи помилуй. Господи Вседержителю, Боже отец наших, молим Ти ся, услыши и помилуй. Хор: Господи помилуй. Помилуй нас, Боже, по велицей милости Твоей, молим Ти ся, услыши и помилуй. Хор: Господи помилуй, Господи помилуй, Господи помилуй. Еще молимся о Великих Вселенских Православных Святейших Патриарсех, о Преосвященном епископе и всей во Христе братии нашей. Хор: Господи помилуй, Господи помилуй, Господи помилуй. Еще молимся о Богохранимой державе Российской и о спасении ея. Хор: Господи помилуй, Господи помилуй, Господи помилуй. Еще молимся о блаженных и приснопамятных создателех святаго храма сего и о всех преждепочивших отец и братиях, зде лежащих и повсюду, православных. Хор: Господи помилуй, Господи помилуй, Господи помилуй. Еще молимся о милости, жизни, мире, здравии, спасении, посещении, прощении и оставлении грехов рабов Божиих, братии святаго храма сего. Хор: Господи помилуй, Господи помилуй, Господи помилуй. Еще молимся о плодоносящих и добродеющих во святем и всечестнем храме сем, труждающихся, поющих и предстоящих людех, ожидающих от Тебе великия и богатыя милости. Хор: Господи помилуй, Господи помилуй, Господи помилуй. Аминь.